Что сыграло главную роль в столь сильном миссионерском движении, отдача от которого и сегодня чувствуется в жизни многих церквей на просторах СНГ? Что это было? Сила запрета, умножающая силу противления? Недоступное нам сегодня почему-то единство церкви? Чистота, приобретенная в гонениях? Или, может, это была мечта...? Мечта Божья, в силу Его ведения, совпавшая с мечтой в сердцах целого поколения верующих: идти до края земли.
Анатолий Боярчук, Епископ РЦХВЕ по Сибирскому Федеральному округу, ст. пастор Церкви "Благословение", г. Ангарск (Иркутская обл.) когда-то был одним из тех, кто «ринулся» в быстрое течение благовестия 90-ых. Читайте его рассказ о том, как начиналось его служение, как оно совершается сегодня (вместе с женой и шестью детьми).
"Моя история начинается еще до моего рождения - моя мама посвятила меня Богу, когда еще носила меня. В искренней молитве она говорила Господу: “Пусть этот ребенок будет Твоим, пусть его жизнь будет для Твоей славы...” И сегодня я понимаю, что многим я обязан этим простым, искренним, но глубоким молитвам.
Поездка первая. Всего на три недели
Начиналось довольно банально. Я не планировал посвящать этой суровой земле десятки лет жизни, а то всю жизнь... У одного из наших братьев, которые трудились в Смоленске, умер ребенок, и надо было кому-то его заменить. Дело было под новый год, роботы на поле в деревне особой не было, и я вызвался помочь. Так я впервые уехал на миссию в Россию на три недели. Это был 1991 год.
Три недели прошли быстро, но в России я неожиданно заболел. Братья отвезли меня в больницу, где мне неудачно вырезали аппендицит, занеся инфекцию, и домой я возвратился с горячкой. Со временем поправился, но врачи рекомендовали поберечься, и ни в колхозе, ни дома работать пока не мог. Поэтому, чтобы не сидеть без дела, опять отправился с евангелизационной группой в Смоленск.
Так вахтовым методом, меняя друг друга, мы проработали на севере России три года. Когда в новообразованной церкви в Смоленске появился пастор, решили перебираться поближе к Украине. Выбрали Тульскую область. Нашли там верующих, наведались к ним, окончательно решили перебираться, но на обратном пути у нас сломался автомобиль. В Туле мы остановились ночевать у знакомых, и, оставив машину на ночь во дворе, наутро ее не обнаружили. Не нашли мы ее и через день, и через два. Машину угнали, а вместе с ней и все наши документы, вещи, деньги. Передают нам где-то через знакомых, что есть, мол, бабка в Туле, может погадать и сказать, где машина. «Нет, – говорим. – Не надо». Машину мы не нашли и, помолившись, поняли, что просто не туда поехали.
В Тайшете наши братья проводили евангелизацию «От Тайшета до Иркутска» по поселкам вдоль железной дороги. Поселки в той местности небольшие, и браться договорились с руководством железной дороги: им выделили вагон, они туда погрузили аппаратуру и все необходимое, и так, перетягивая вагон от поселка к поселку, проповедовали; в нем же и жили. Нам эта идея понравилась, и, пообщавшись на конференции с представителями миссии “Неемия”, решили делать так же, только вдоль транссибирской магистрали.
Чудеса вдоль транссибирской магистрали
Посчитав все более детально, мы вместе с руководством поняли, что сотрудничество с железной дорогой – не совсем наш вариант: там много городов, и проповедовать с вагончика будет сложно. К тому же, магистраль длинная, и жить в вагончике без воды, электричества, газа в жару долго будет трудно. Руководство миссии решило, что лучше посылать в этот регион отдельные группы миссионеров. Нашей группе сказали выбирать город от Омска до Иркутска, в котором мы бы хотели трудиться. Хотелось, конечно, в Омск, так как он ближе всего к дому. Но, вспомнив Тулу, решили больше не принимать поспешных решений и молиться. В молитве постепенно стал ясным ответ: Иркутск.
Мы стали готовиться. Из Германии нам дали две машины: «Робур» и «Тойоту», и мы тронулись в путь. Наш «Робур» больше 70 километров в час не ехал и мы, понимая, что дорога предстоит длинная, устраивали свой быт на колесах: легковым автомобилем заезжали вперед, разводили огонь, по очереди готовили кушать, мылись в реках, спали тоже по очереди. И так две недели.
Доехав до Урала, мы поняли, что не рассчитали немного расход бензина, и денег доехать до Иркутска у нас не хватит. Так как одолжить нам было не у кого, нечего было продать, мы понятия не имели, что делать дальше. Но молились, уповая на Бога. Кроме того у нашей машины побилось лобовое стекло. Сначала мы укутывали ее одеялом, но затем отказались от этой затеи. Тогда кто-то из братьев вспомнил, что перед отъездом к нам подходила сестра и просила взять у нее автомобильное стекло. Мы отказались, потому что оно нам не нужно было, но она очень просила взять, так как хотела нас благословить чем-то, а особо ничего не было. Мы его таки взяли с собой, чтобы сестру не обижать, а теперь достали, и оно нам подошло в самый раз! Мы, очень воодушевленные, остановились, чтобы вставить и закрепить стекло, и тут к нам подъезжает машина. Мы насторожились, потому что в те времена на дорогах «предприимчивые» люди часто вымогали «дань» за проезд по их территории. К нам подошли люди, спросив, не нужна ли нам помощь. Я сперва подумал сказать, что лучшей помощью было бы вам уехать подальше, но, вспомнив недавние молитвы, поговорил с ними, рассказал, кто мы и куда направляемся, и о том, что у нас кончается бензин. К нашему удивлению, незнакомцы достали пачку денег и выложили нам на капот, ничего не потребовав взамен, мы же засвидетельствовали им о Боге и подарили Евангелие. Подсчитав все, мы обрадовались: Слава Богу, доедем!
Один поет, другой играет, третий проповедует
В Иркутске нас особо не ждали. Там уже была церковь, организованная братьями, которые отбывали там ссылку. Дьякон пригласил нас к себе, стал спрашивать, кто мы, откуда, с какой целью приехали. Мы познакомились, и он, признав в нас своих, натопил для нас баню и отправил на квартиру в Иркутске, где можно было некоторое время пожить. Поскольку квартира была не нашей, мы еще некоторое время жилы, по очереди ночуя в машинах.
Полгода у нас ушло на то, чтобы освоиться в Иркутске, найти себе постоянное жилье, и привезти туда свои семьи. Со временем два брата уехали домой, и осталось нас только трое: один поет, другой играет, третий проповедует.
Сначала мы думали, что будем работать только в Иркутске. Провели первую евангелизацию и решили съездить еще в соседний город – Ангарск – попробовать. Пришли люди и там, и там, и мы начали ездить из города в город: утром собрание в Иркутске, вечером – в Ангарске.
В Ангарске людей приходило больше. Так у нас и вышло, что работать стали сразу на два города. Время шло, церкви росли, находились новые люди на служение, некоторые приехали из Украины. Но все же нехватка служителей чувствовалась остро, и мы понимали, что надо что-то делать. Так пришло понимание о необходимости библейской школы.
Размножение методом деления
Я считаю, что лучший метод евангелизации – это открытие новых церквей. Было время, когда мы просто организовывали евангелизации в городе, в деревнях, раздавали Евангелия людям, общались, но, со временем поняли, что это для большинства из них – просто разовое событие. А работать предпочтительнее на серьезной и постоянной основе.
Студенты библейских школ у нас участвуют в евангелизациях постоянно: в пятницу у них учеба заканчивается и на субботу-воскресенье мы их отправляем по близлежащим церквям до понедельника, где они трудятся и участвуют в служении. Условия обучения у них жесткие: первые две недели они не имеют при себе мобильных телефонов, не могут выходить за пределы территории школы. И это помогает им войти в процесс обучения, всецело на нем сосредоточится. Закончив школу, они идут на практику. Мы сами разбиваем их на команды, зная, кто может быть лидером, кто будет помогать и так далее.
Когда мы начали библейскую школу, к нам приехал один брат-служитель из реабилитационного центра из Иркутска и говорит: «Слушайте, у вас так много наркоманов!», я искренне удивился: «Где?». Он показал мне людей на наших улицах, нуждающихся в помощи, которых я не замечал раньше, и мы решили открывать так же и реабилитационный центр. В библейской школе среди студентов нашлась одна сестра, знакомая с этим служением, которая и начала эту работу.
А потом мы решили совместить одно служение с другим, ориентируя тех, кто прошел реабилитацию на обучение в библейскую школу. Там у них проходит и этап адаптации, и привыкание к свободе, а потом и к ответственности.
На миссионерских точках у нас работает командно-административный метод управления: каждый работник должен вести дневник, где по часам расписано чем и когда он занимался, и если четверо написали, что были на евангелизации, а пятый спал, то он просто не может написать, что трудился с остальными.
Люди в тех краях не слишком охотно откликаются на Божье Слово, и миссионерам, которых мы посылаем открывать новые церкви, приходится изрядно потрудиться. Они снимают дом, убирают его и приводят в порядок. Затем убирают улицу, идут к соседям, представляются и спрашивают, кому нужна помощь, затем идут в администрацию и предлагают свою помощь там. А по вечерам, потрудившись для людей и пообщавшись с кем-то, приглашают на служения. Кроме того, у нас есть евангелизационная газета, которую мы стараемся новым церквям давать бесплатно. И задача служителей церкви не просто раздать газетку, а, ходя из дома в дом, найти заинтересованных, тех, кто хотел бы стать постоянным подписчиком. Это становится хорошим поводом для более конкретного знакомства, общения. Служители становятся как бы христианскими почтальонами, каждый месяц исправно приносящими в дом евангельскую весть.
Люди, которые сначала соглашаются на подписку из вежливости, начинают интересоваться, читать статьи, а потом и ожидать очередного выпуска газеты. Мы публикуем в каждом номере какие-то новости из жизни других церквей нашего объединения, на последней странице напечатаны адреса всех наших церквей в области, и люди видят, что в их деревне работает не какая-то отдельная кучка сектантов, а представители большой и серьезной церкви.
У Бога всегда есть деньги на открытие новых церквей.
Сегодня у нас в области есть уже 110 церквей: мы стараемся каждый год открывать 10-12 церквей; есть 4 библейских школы, в которых обучаются от 100 до 120 человек; 70 центров реабилитации, в которых находится от 700 до 800 человек. Кроме того, открыты центры реабилитации в Якутии, Бурятии, в Алтайском крае. Мы ставили перед собой цель открыть хотя бы одну церковь в каждом районе нашего региона. Сегодня без постоянных церквей у нас только два района: один за Байкалом, нам туда трудно добраться без лодки (ездим только зимой, когда Байкал замерзает), и другой – на крайнем севере, куда и дороги нет, только долететь можно самолетом.
Сейчас у нас еще одна цель есть: церковь в каждом районе города. В прошлом году мы открыли две, и в этом году открываем уже третью. Когда мы это делали впервые, было много вопросов. В нашей церкви в Иркутске было три пастыря. И одному из них, Альберту, я говорю: «Альберт, ты уже привык здесь, расслабился – тебе пора идти открывать новую церковь». Он молился, спросил, можно ли кого-то взять с собой? Мы сказали, чтобы он брал, кого хочет. Его поддержала семья и члены церкви, которые захотели к ним присоединиться с тем, чтобы участвовать в собрании. Мы помолились за них, благословили и отпустили трудиться, стараясь помогать по надобности. Сняли помещение для церкви, квартиру для пастора. Так же и с другими двумя церквями. Один служитель пошел вместе с центром реабилитации, для которого служил раньше. Другого поддержала вся его домашняя группа, молодежь. Это нормально – когда служитель идет открывать церковь с командой, с которой он уже сработался, которая его понимает и поддерживает. Постоянно мы посылаем им в поддержку группы студентов из библейской школы: они участвуют в служении, обходят район с газетами, пригласительными. И мы так настраиваем служителей, чтобы они старались за два первых года поставить церковь «на ноги» и сделать ее самостоятельной.
Разумеется, для открытия новой церкви в городе нам приходится и много трудиться, и искать финансы. Но я понял одну вещь: у Бога всегда есть деньги на открытие новых церквей. И поэтому мы работаем, верим, работаем…
Сейчас в Иркутске мы имеем 8 церквей, а в Ангарске – 6.
Я считаю, что одна большая церковь в городе – это не совсем правильно. Не хорошо, когда только один я – пастырь, ведь у меня свой характер, свой нрав, который, возможно, кому-то не подходит. Поэтому, когда мы пришли к тому, что у нас 600 людей приходят на собрания в Дом молитвы, поняли, что нужно открывать новые общины.
Часто мы видим, как у новооткрытых церквей гаснет огонь рвения, в силу разных причин или обстоятельств. Поэтому всегда на подхвате имеем евангелизационную группу, которая, приезжая в церковь, поддерживает ее, вливает новое дыхание, поет, проводит детские площадки и лагеря, молодежные встречи.
Пропадающий народ красной книги
В Саянах, в горах, есть селение, отрезанное от цивилизации полностью. Там живут тофалары, или тофы. Они – вымирающий народ. Официально их насчитали 827 человек в 2002 году. Мне кажется, что сейчас их там не больше 500.
У них есть три населенных пункта, отделенные друг от друга путем, длинной в «три дня на лошадях». Добраться туда можно только зимой, и то с большим трудом. А так, в торговых и цивильных целях туда летают вертолеты, кукурузники. Кроме гор, тайги, живности и растительности, имеющейся там, у них больше ничего своего нет. Продукты питания, обихода, одежда, стройматериалы и все остальное доставляются к тофам по воздуху. И, если кто-то хочет построить себе дом, то, соответственно, он должен где-то найти деньги на то, чтобы к нему «прилетели» все необходимые стройматериалы.
Жить там тяжело: отсутствие нормального образования и медицинского обслуживания, суровые условия для жизни. Средняя школа на все тофаларские селения – одна, и все желающие учиться дети живут, как бы без семей, как в интернате. Товар первоочередной важности, который завозится к тофам чаще всего и в огромных количествах – это, конечно же, спиртное. Поэтому, никто не сомневается в том, что народность из вымирающих скоро перейдет в статус мертвых.
Долететь туда и улететь оттуда тоже тяжело: нужно ждать, пока в трех горных пунктах посадки будет одинаковая, хорошая летная погода. Оказавшись там, можно «застрять» в горах надолго. Не пользуются там и телефонной связью, только рация, разговор с ней – достояние трех поселков сразу.
Как вымирающей нации, РФ предоставила тофам льготы: на продукты питания, медицинское обслуживание, обучение (молодежь бесплатно может учиться в университетах Петербурга), но мы, работая там, видим, что о льготах люди вспоминают тогда, когда самолет уже привез достаточно на их взгляд спиртного, и следующим рейсом – когда он там придет – можно потребовать в дом муку, крупу, масло…
Мы понимаем: единственная надежда на спасение для этих людей – Иисус Христос. Поэтому, несмотря на все трудности суровой жизни в Саянах, находятся люди, готовые жертвовать своим комфортом, безопасностью ради проповеди погибающим Евангелия. Для наших студентов это серьезное решение – трудиться в Тофаларии, и мы даем время хорошенько все обдумать принявшим его, ведь, отправляясь туда, они идут минимум на полгода: чаще у нас нет возможности летать в такие селения. Полгода без связи, медицинского обслуживания, в условиях жесткой горной тайги. В их поселении трудятся две сестры-миссионерки из нашей церкви. Мы приобрели молитвенный дом, где они и живут. Сёстры проводят христианские собрания, общаются с людьми. Сейчас среди местных жителей поднимаются свои служители.
Работа в Якутии (еще одна область) обходится нам дорого: билет в Якутию стоит так же, как билет в Москву. Иногда мы всерьез задумываемся о том, чтобы купить самолет: насколько уж это дорого, все равно дешевле, чем летать каждые полгода, покупая билеты.
Расстояния между селениями в Якутии – большое. Отправляя миссионерские группы в отдаленные точки, мы понимаем, что иногда им придется ехать 800 километров по снегу, без туалетов, возможности по-человечески покушать и уверенности в том, что точно доедешь. Сейчас мы уже знаем, что, куда б ты не отправлялся, в машине всегда надо иметь с собой валенки, тулупы, топоры, бензопилу. Бывает так: машина поехала куда-то, дорога была нормальная, а потом снег упал, и все: не проедешь, стоишь, пока дорогу расчистят, неделю, две. И 60 километров можно ехать сутки.
Конечно, условия суровые, бывает, зимой температура опускается до минус 60 градусов. Там трудно, но все равно находятся люди с искренним желанием ехать туда и трудиться – Слава Господу, ведь это Его работа.
Работы еще много
Я очень ревную о том, чтобы Церковь сегодня вспомнила свою главную цель, миссию: нести Евангелие миру, достигать недостигнутое. Много христиан просто остыли, привязались к земному, материальному.
Если бы сегодня Божьи желания стали нашими желаниями – этот мир увидел бы славу Господню.
Я не согласен на пробуждение, которое вспыхнуло и погасло. Я хочу, чтобы оно постоянно набирало силу. Нам нужно приготовиться, чтобы через нас Бог мог оказать Своё влияние. Верующим сегодня нужно больше страсти по Христу, чтобы достигать Евангелием народы. Если говорить о нашей Иркутской области, то я вижу движение Божье. Я верю, что движение Духа Святого будет усиливаться.
Мы продолжаем свое служение. Впереди еще очень много работы." - Анатолий Боярчук. (по материалам orientir.in.ua)
