Пока есть люди, которым Господь открывает будущность, они смогут принести надежду даже в самую дальнюю деревню. Вадим и Анисья Хасанзановы рассказали, как поехали миссионерами в село со счастливым названием Яшкино и крепко прикипели к месту и людям.

— Расскажите немного о себе. Как пришла мысль уехать служить в деревню?
Вадим: Мне хотелось служить Богу, но я в себе никаких особых дарований и способностей не видел. Я стал молиться, чтобы Бог показал мне призвание и научил служить. Через две недели после этой молитвы меня пригласили учиться в библейский колледж. Я с удовольствием согласился, потому что видел в этом руку Божью. Два года я учился в Оренбурге при миссии «Весть надежды», и потом еще два года в библейском колледже Кременчуга. Мне нравилось в учебе то, что всегда была практическая часть — нас побуждали проповедовать, ездить на служение, практиковать живое христианство. Мы ездили по лагерям, посещали детские дома, тубдиспансеры. Во время учебы я познакомился с будущей супругой, и после окончания обучения мы поженились.

Как-то мы с ней разговаривали и решили, что не будем бытовой христианской семьей, будем семьей служащей. Мы хотели служить Богу и стали молиться, чтобы Он указал нам место служения. Служители нашей церкви навещали верующих людей в нескольких деревнях. Одно из сел я посещал. Бог показал, что это место, где нам нужно служить. У меня и раньше была ревность по селу, я сам сельский. После этого мы переехали в то село, в котором сейчас несем служение.

Анисья: Уверовала я в Таджикистане, когда мне было 11 лет. Уже в детстве я мечтала стать миссионером, но про село я не думала. Когда мне было 17 лет, мы с семьей переехали в Россию, в Оренбург. Там я стала ходить в церковь и нести служение в воскресной школе.

Поначалу предложение Вадима поехать в село мне показалось сомнительным. Ну думаю, ладно, это его первая бредовая идея, в которой мне, как жене, его придется поддержать. Потом вернемся, когда у нас ничего не получится. А Вадим, возьми и скажи: «Только давай сразу определимся, что если мы едем, то без возврата». Ну раз я жена — мне следовать за мужем. Мы стали молиться, чтобы Бог дал любовь к селу, людям, служению. Как переехали сюда, я сразу полюбила это место.

Вадим: Успешная миссия будет там, где миссионер трудится постоянно. Люди должны знать, что ты не временный, что не исчезнешь через два-три года. Сколько я знаю успешных миссий, служителя там оставались пожизненно. Россия — это тяжелая страна, деревня — это тяжелая местность. Есть тут и сплетни, и недоверие, всего хватает. Но все это ломается, когда люди понимают, что ты с ними готов идти до конца. Тогда они и с тобой готовы идти вместе.

— Какое служение сельского пастора?
Вадим: Главная особенность села в том, что новый человек всегда на виду, его испытывают, к нему долго присматриваются. Потому что сельские люди очень обманутые. Они привыкают, что о них особо никто не думает, что им нужно самим выкарабкиваться, привыкают к неудобствам. И поэтому когда приезжает новый человек и начинает говорить про какого-то Бога и покаяние, их это абсолютно не трогает. И не будет трогать до тех пор, пока они не поймут, что ты настоящий.

Первые полтора года были сложными, в том плане, что нас никак не воспринимали. Мы были на поддержке у церкви и занимались в основном служением. Мы проводили несколько евангелизаций в неделю, испробовали всю учебную программу, все, что слышали от учителей, как нужно евангелизировать. Мы раздавали Новые заветы, Книгу жизни, показывали христианские фильмы. Если мы в клубе показываем фильм, клуб будет всегда полный. Приехали какие-то чудаки, показывают фильм, что уже лет десять-пятнадцать там никто не показывал, почему бы не прийти на этих клоунов не посмотреть? И люди приходили, но результат был нулевой. Каждый вечер после таких служений мы с супругой со слезами говорили: «Ну мы же сеем, мы же сеем…»

Я помню, что на одной из евангелизаций мы пригласили братьев, чтобы они помогли. Я первый раз встал не со стороны зала, а напротив. Я смотрел на всех этих людей и понимал, что нас с ними ничего реально не связывает. Мы для них чужие. Что мы миссионеры, говорим им о Боге, что какие-то маркетологи будут впаривать свою продукцию — для них мы были со знаком равенства. Мы с супругой помолились и приняли решение, что перестаем быть на поддержке церкви и начинаем трудиться здесь, выращивать огород, начинаем жить той же жизнью, которой живут вокруг нас люди. С тех пор лед и тронулся.

— Как вы налаживали отношения с местными?
Вадим: Мне кажется, не только сельские, вообще люди, которым мы служим, не любят бездельников. И когда ты начинаешь трудиться, зарабатывать, своим трудом еще с кем-то делиться, это вызывает расположение к тебе. Они говорят: «О, а ты оказывается, рабочий парень, с тобой можно иметь дело».
Я стал заниматься сварочными работами, делать металлоконструкции, кованые изделия, помогать с отоплением. Очень хотелось организовать такое дело, которое не связано с сельским хозяйством и при этом будет успешно в сельской местности. Я стал брать людей на работу, обучать их профессии. И все это стало востребованным. Многие села сидят на вахтовом методе заработка, что плохо влияет на семейность. Мужики уезжают на заработки, там они находят еще какую-то себе пару, и семьи распадаются. Но есть люди, которые хотят жить в селе, здесь же и работать, чтобы быть с семьей, смотреть на детей, растить их. Принимая участие в их судьбе таким образом, мы наладили общение с местным населением.

Буквально вчера мы делали лестницу неподалеку в поселке, и отделочник во время обеда меня спрашивает: «Вадим, а почему ты мне не благовествуешь?» Я ему говорю: «Подожди, сейчас я дожую, потом буду тебе благовествовать». И после этого я рассказывал ему об Иисусе Христе. Отношения уже стали такими, что люди спрашивают: «А что ты о Боге то ничего не говоришь?» Самое важное, чтобы люди видели, что мы на самом деле христиане, что мы их любим реально, мы настоящие, что в нас Христос. Мы понимаем, что сейчас мы село очень любим, очень любим людей, среди которых живем, любим быт, в котором живут эти люди, мы понимаем их сложности, мы понимаем их боль, мы участвуем в их жизни.

— Были ли сомнения? Желание все бросить и уехать?
Вадим: Конечно, были. Мне кажется, это испытание, через которое проходят все служители. В какой-то момент у нас служение скатилось к нулю. Была группа, проходили собрания, служения. Но в селе очень сильная миграция, люди уезжают за лучшей долей. Те люди, с которыми мы собирали собрания, разъехались. И в какой-то момент оказалось, что нам некому служить.

Анисья: Если бы эти люди остались со Христом, то на сердце была радость. Но они отошли от Бога, и было такое огорчение. Перед нами встал вопрос: на своем ли мы вообще месте, стоит ли нам здесь находиться, может бросить все и уехать? Мы молились, и пришло такое на сердце: «Господь, если то место, где мы сейчас находимся, от Тебя, то благослови, пожалуйста, чтобы хотя бы один человек, но приходил на служение». И у нас осталась одна девчушка, второй класс, кажется. Она приходила каждое служение. Проповеди не были рассчитаны на ее возраст, и мы думали: «Что ее держит?» Но это было большим утешением и подкреплением для нас, ответом, что мы на своем месте.

Вадим: Через какое-то время уверовали новые люди, и служение стало опять возрастать. Мы поняли, что это не конец служения, это всего лишь какой-то период, испытание.
Анисья: Господь многому учил, мы не приехали сюда опытными служителями. Здесь мы также взрослеем, учимся. Много ошибок, конечно, допускали, пытаясь впихнуть в служение все, чему учились в колледже. Но потом уже когда стали частью села, когда поняли, что здесь свое место, и что служение здесь нужно вести так, как Господь приготовил для этого места.

— Как проходят ваши служения?
Анисья: Воскресный день начинается со служения воскресной школы. Вадим едет, собирает ребят из трех сел, вместе с нашими ребятками (у нас трое детей) собирается 13-15 ребят, и мы проводим детское богослужение. Оно проходит как обычное служение — это прославление, изучение Слова Божьего, молитвы вместе с детками, за деток. Потом Вадим их развозит. У нас есть пятиминутка после этого немного отдохнуть. Потом Вадим едет в семью, где парень инвалид и его мама. Он с ними разбирает Слово Божье. Потом приезжает, у нас снова пятиминутка, и мы едем еще в одну семью, где служим одной сестричке, недавно принявшей крещение и ее пожилой маме. Проводим уже служение с ними — также славим Господа, читаем Слово Божье, молимся. Приезжаем домой очень поздно вечером, уже время укладывать деток спать. Пусть мы уставшие, но мы очень насыщенные и радостные.

Вадим: Воскресная школа — у нас основное служение. Детей к нам отдают лет с полутора и до старшего возраста, когда они уже выпускаются из школы. И у нас с супругой поделено, она занимается с младшим возрастом, я занимаюсь с подростками и старше. Первая группа воскресной школы уже выпустилась, они все разъехались по учебе, по различным местам, кто куда.

И это тоже было одно из наших испытаний. Ты детей воспитывал почти десять лет, они уехали, и почти все ушли от Бога. Мы о них очень молились, пытались договориться с городскими церквями, чтобы они их встречали. Они вроде вначале туда ходили, но как-то не привыкли то ли они к церкви, то ли просто хотели уйти в мир, получив свободу. Проходило время, и мы смотрим, что сейчас эти ребята уже идут к Богу, причем идут осознанно, серьезно и с определенной духовной базой. Конечно, для нас это такое утешение.

— Как родители относятся к тому, что их дети ходят в воскресную школу?
Вадим: Наше евангелие — это, наверное, евангелие отношений. Мы очень хорошо знакомы с родителями, родственниками. И эти люди нам доверяют, мы с ними дружим, общаемся, также рассказываем Евангелие.

— Как вы передаете веру своим детям?
Вадим: Детей не обманешь, ценности передаются каждый день. Они все видят — как мы общаемся с супругой, как мы общаемся с неверующими людьми — подражаем им, или наоборот, стараемся, чтобы они нам подражали. Как мы молимся, сколько мы молимся, о чем. Как мы вникаем в Писание, почему для нас это ценно. Как мы решаем конфликтные вопросы, различные сложные ситуации. Мы как родители должны вызывать у них интерес к Богу.

Анисья: Еще мы приняли для себя — не отвечать на молитвы детей вместо Бога. Нам очень хочется, чтобы и наши дети и те ребятки, что к нам приходят и слышат Слово Божье, видели Бога в своей жизни. Бывает, когда ребенок просит какую-то мелочь, хочется пойти и сделать. Но так как мы хотим, чтобы они видели Божьи дела в своей жизни, мы для себя приняли такое вот решение — не отвечать за Бога на детские молитвы.

Однажды наш сын молился и просил самокат — чтобы был точно такой же, как у соседской девочки. И через какое-то время она приносит ему и говорит: «Он мне маленький, можно я тебе его отдам». А он помнит, что он молился. Для меня такой урок, что Бог не нуждается в моей помощи. Интересно так видеть детскую веру, видеть ответы Божьи и видеть, что Бог силен и без меня ответить на их молитвы.

— За все время служения наверняка у вас были моменты особо драгоценного общения с людьми. Поделитесь, пожалуйста
Вадим: Неподалеку от нас жил человек, с которым мы общались по-дружески, но не очень близко. Однажды вижу его — он идет вместе со своей мамой, и она его придерживает. А он такой серый-серый. У него, оказывается, была онкология, и после очередной химии он очень сильно сдал. Я поздоровался: «Леша, привет!» Он мне помахал и медленно пошел дальше. А Дух Святой говорит в сердце: «Сегодня иди к нему и расскажи ему обо Мне». Я после работы вечером заехал к ним домой. Он уже лежал на диване, особо не вставал. Я рассказал ему о Боге, о покаянии все, что мог, все Евангелие. Меня не покидало чувство, что все равно своего дела я не сделал, потому что он при мне не покаялся. Я смотрю в его глаза и понимаю, что он не знает, что я от него хочу. Перед тем, как уходить, я за него помолился, благословил его и ушел огорченный. Тем вечером Леша умер. И мне стало так горько. Спустя какое-то время его мама попросила меня зайти к ней, и спрашивает: «Вадим, а ты что говорил Леше?» — «Ну я говорил об Иисусе Христе, что нужно с Ним примириться». И стал рассказывать ей все, что я ему говорил. Она слушает и говорит: «Представляешь, перед смертью я первый раз его таким видела… Я зашла, он плачет, а глаза у него ясные-ясные, плачет, а сам как будто радостный». И я понимаю, что Леша покаялся. Для меня это было яркое свидетельство. Я видел, что важно было передать Слово Божье, а что будет происходить дальше, это уже работа Духа Святого. Для меня всегда важно было видеть результат, чтобы при мне человек покаялся, стал ходить в церковь. И я не всегда был готов отпустить человека в руки Божьи, что Бог с ним будет работать дальше.

— Чего вы хотите в будущем?
Вадим: Мы хотим видеть, как созидается церковь. То, что сейчас служения разрозненные, в разных местах, отчасти хорошо. Потому что люди так чувствуют себя комфортно. С другой стороны, мы понимаем, что единство собирается в обществе. Поэтому у нас в планах строительство помещения под Дом молитвы. Также мы стараемся проводить служения, чтобы молодежь общалась с другими церквями. Мы ездим друг к другу в гости, организуем молодежные встречи, выезды. Но прежде всего мы хотим быть постоянными в служении, как бы оно не повернулось. А Бог дает уверенность, что Он все устроит.

— Скажите пару слов тем, кто раздумывает о полном посвящении себя служению, о служении в деревнях.
Анисья: Будьте верными, не сдавайтесь, пусть Господь вас благословит, и знайте, что ваш труд не напрасен.

Маргарита Кондратьева

По материалам ВиО СПБ