Интервью с семьей миссионеров в Китае Юрием и Яной Смирновыми. О тех путях, которыми Бог вел их в Китай – каждого по отдельности, а после вместе. С какими трудностями они сталкивались, и какие ободряющие моменты Божьего вмешательства они бережно хранят в памяти. Интервью о том, какие возможности и вызовы открывает эта страна перед теми, кто пришел туда с Евангелием.
«За веру в Иисуса Христа, единственного Сына Божия и Спасителя человечества, меня уволили из универмага Юнхуэй». Из заявления члена китайской церкви о вынужденном увольнении

Делайте сами

— Расскажите, как Бог привёл вас к служению в Китае? С чего вы начали?

Юрий: К нам в церковь в Перми приехал служитель, который пророчествовал мне, что Бог поведет меня в другие народы, и я буду служить евангелистом. Позднее я познакомился с организацией «Молодежь с миссией». Когда они приезжали из миссионерских поездок, рассказывали много историй. И я захотел стать таким же горячим служителем. Я закончил миссионерскую школу и стал сотрудником миссии. Сразу же после миссионерской школы мне предложили поехать в Китай.

Моя первая краткосрочная поездка в Китай мне не очень понравилась, потому что все было непривычно — другая культура, еда, язык и толпы народа. Я подумал, что съездил один раз и этого достаточно.

Иисус три раза спрашивал Петра: «Любишь ли ты Меня?» На что Петр отвечал: «Да люблю». — «Тогда иди паси овец Моих». Наверно у меня было также. Бог обращался ко мне: «Юра, ты любишь Меня?» — «Да, Бог, я Тебя люблю» — «Иди служи в Китай». «Любишь ли ты меня больше, чем Россию, чем свою церковь?» — «Да, Бог, люблю». — «Иди к китайцам, в их церковь, приводи их к спасению». «Любишь ли ты Меня больше своих друзей, родных в России?» — «Да» — «Иди в Китай, у тебя будут новые родные». Было трудно уезжать. Я молился, чтобы Бог помог мне полюбить этот народ. После четвертой-пятой поездки появились мысли о долгосрочном служении.

Яна: Когда думала, чем хочу в жизни заниматься, я поняла, что хочу служить Богу. Я поступила в Киевский христианский университет. Во время учебы я молилась: «Господь, в какой стране Ты меня хочешь видеть?» И на сердце пришло — Китай. Поехать сразу не удалось. Семь лет я служила в одной деревне в Украине, но Китай был в моем сердце. И когда я узнала, что из Перми ездят команды в Китай, я написала, что хочу поехать с ними.

— Вначале вы ездили в краткосрочные поездки, а потом переехали в Китай?

Яна: Да, вначале были краткосрочные поездки, потом мы почувствовали, что пришло время нам уехать жить в Китай. Но этот проект так и остался — раз в году мы собираем команду и организовываем служения, в которых могут участвовать те, кто приехал на непродолжительное время.

— Когда вы приняли решение о переезде?

Юрий: Еще до свадьбы я сказал, что мы скорее всего не будем жить в Перми. У меня всегда было ощущение того, что Пермь — это как подготовка к чему-то большему, что Бог нас куда-то дальше поведет. Вначале мы просто молились. Было желание ехать в Китай служить, но мы не знали, как там закрепиться на долгое время.

В какой-то момент я почувствовал, что нужно сделать шаг для того, чтобы нам переехать в Китай. В одной из очередных поездок я говорю: «После того, как мы возвращаемся домой — собираем вещи и уезжаем в Забайкальск». Это на границе с Китаем. Тогда нашей дочке Кристине было 1,5 года. Мы переехали в Забайкальск, спустя полгода я поехал учить китайский язык в университет в Китае. Потом через полгода приехали жена с дочкой. Мы жили в общежитии для иностранных студентов, изучали язык и параллельно занимались служением.

Ребята, мы сейчас с вами кушаем, а потом вы нас не знаете, и мы вас не знаем. У нас проблемы с милицией, мы с вами работать не можем. Все делайте сами, без нас

— Тяжело ли миссионерам жить семьей с маленькими детьми?

Яна: Тут от человека зависит. Я легкая на подъем: надо — встали, собрались да поехали. Юра такой же. Но в Китае было трудно первое время в том, что был ограничен круг общения. Если тебе нужна помощь или совет, спросить не у кого. Русских мало, знакомых мало. Тогда еще не было столько соцсетей, что можно найти информацию или какого-то человека.

Юрий: Если человек хочет ехать на миссию куда-то в другую страну, то лучше начать служение у себя на Родине, в своей церкви. Потому что ты столкнешься с теми же трудностями заграницей. Если ты уже служил, потом, когда ты едешь заграницу, тебе будет легче проходить трудности.

Яна: Уже до этого мы были миссионерами, и были люди, которые нас финансово и молитвенно поддерживали и в России. Когда мы поехали в Китай, эти же люди оставались поддержкой. Но в любом случае это вызов для нас.

Юра: Легче всего, наверное, было Кристине. В 2 года 5 месяцев мы отдали дочку в китайский садик. В этом возрасте детям не так тяжело перенести смену обстановки. Она знает два языка — русский и китайский.

— Когда вы приехали в Китай, у вас были знакомые христиане, к которым вы могли присоединиться?

Юрий: У нас уже были знакомые, но в Китае все так специфично. Там были верующие русские, которые уже служили долгое время в Китае. В одну из поездок мы приехали к ним, они нас встретили и говорят: «Ребята, мы сейчас с вами кушаем, а потом вы нас не знаете, и мы вас не знаем. У нас проблемы с милицией, мы с вами работать не можем. Все делайте сами, без нас». Бог нас направлял, чтобы мы сами начинали искать какие-то контакты, возможности. И с каждой поездкой у нас их становилось больше.

Один на один

— Как проходит служение в Китае?

Юрий: Когда мы ездили с краткосрочными поездками, это было одно служение. Мы танцевали на улицах, пели, ставили сценки, выходили в парки и знакомились с людьми. Кто там долго живет, смотрели на нас: «Что они вообще делают?» Если ты приехал на долгое время, есть вещи, которые ты не можешь делать. Тебе надо думать больше о своей безопасности, и чтобы не подставить других китайцев, с которыми ты работаешь. Если приехал на короткое время, тебе не важна безопасность. Поймают и депортируют — ну и ладно, поеду в другую страну.

Сейчас в Китае у нас немного другое служение. Мы стараемся делать это не так массово, стараемся «один на один».

Мы служим в двух направлениях. Первое — с неверующими проводим различные евангелизационные программы, изучаем Библию. Так как мы живем в общежитии, то всегда есть какое-то движение, всегда есть с кем общаться, кому проповедовать. Тех людей, которые к Богу приходят, мы стараемся прикрепить к какой-то церкви.

И второе — это работа с китайскими церквями. Я провожу там семинары на темы отношений до брака, воспитания детей и евангелизаций.

— В отчетах о нарушениях религиозной свободы в мире Китай последние годы занимает верхние позиции. Что вы знаете об этом?

Яна: Китай очень большой. Там провинции имеют свои законы, свою специфику. Есть некоторые провинции, в которых гонения очень сильные. Там вообще ничего нельзя, даже на телефон Библию нельзя скачать. В других гонения слабее.

Гонения есть, но они более продуманные. Если верующие снимают у кого-то помещение и придет милиция, то этому человеку будет штраф за то, что верующие у него собираются. С прошлой осени по всей стране официально запретили детям до 18 лет присутствовать на служении, даже находиться в здании церкви. Воскресные школы под запретом. Те церкви, которые не зарегистрированы, продолжают с детьми собираться.

Юрий: Там есть два типа церквей. Есть государственные зарегистрированные церкви. Они подконтрольны государству. Пастору государство платит зарплату. Если мы слышим, что где-то крест с церкви сняли, то это с государственной церкви. Им сказали снять, они сняли. Им сказали гимн спеть вначале, они спели. Сказали вместо креста повесить портрет главы государства Си Цзиньпина, они повесили. А есть негосударственные, нерегистрированные. Мы еще их называем подпольными или домашними, но некоторые далеко не домашние. Это большие церкви. Они собираются по 100 человек, у них нет своих зданий, но они не подпольные. Милиция знает, где пастор и где они собираются.

Пойти в китайскую церковь — это уже статья. Если вас поймают, вас спокойно могут депортировать, и на церковь наложат штраф

— Насколько безопасно вы чувствуете себя?

Юрий: Я думаю, просто надо вести себя аккуратно. Я просто слушаюсь местных. «Вы можете маски одеть, когда вы идете к нам на служение, чтобы не видели, что вы иностранцы?» Ну ладно, хорошо. Или бывает такое: «Можете к нам не приезжать? Мы не хотим, чтобы вы к нам больше приезжали». Я иногда обижался на это. Вроде приедешь, все хорошо проведешь, и люди приходят и каются. А тебе говорят, что не хотят с тобой больше работать. А потом я узнаю, что просто милиция приходила после нас.

Когда мы приехали в город, где мы сейчас живем, мы нашли церковь, где пастор китаец, говорящий по-русски. Мы начали ходить в эту церковь. С членами этой церкви мы посещали дома престарелых, постоянно евангелизационные проекты проводили. Арендовали квартиру около больницы. Больные могли туда на консультацию с пастором прийти, чтобы за них помолились. Но потом пастор говорит: «Можете не ходить к нам в церковь?» Для меня это было шоком. Мы столько там сделали. А он говорит: «Это небезопасно. Меня милиция вызывает и постоянно спрашивает про иностранцев. Я им ничего не говорю, но уверен, что они знают про вас».

— Иностранцам нельзя проповедовать?

Юрий: Не только проповедовать — даже приходить в церковь нельзя. Вы можете пойти в церковь для иностранцев. С русскими можете собираться, петь, что хотите делать. А пойти в китайскую церковь — это уже статья. Если вас поймают, вас спокойно могут депортировать, и на церковь наложат штраф.

— Их не трогают или периодически что-то пытаются сделать с подпольными церквями?

Юрий: Больше законами стараются сдерживать, чтобы не было роста. Но если не получается, начинается давление — допросы, штрафы. Иногда просто приходит письмо, что надо закрыть церковь. Может и еще как-то ограничивают, о чем мы не знаем.

Бог, один, человек и сад

— Возможно есть какие-то особенные моменты, события на протяжении вашего служения в Китае, которыми вы бы хотели поделиться?

Юрий: Мы ехали в очередную поездку в Китай, и у меня нашли китайские Библии в сумке. Меня остановили на границе за контрабанду Библий. Начали допрашивать сначала таможенники, потом милиция, приехала служба безопасности. Допрашивали целый день. Я молился: «Бог, помоги отвечать, чтобы никого не подставить, чтобы въезд не закрыли». Все твои телефоны, флешки забирают, чтобы проверить всю информацию, тебя обыскивают. Ты под каждым словом подписываешь, что правду говоришь. Все серьезно. Бог давал мудрости правильно отвечать им. Они не нашли, к чему зацепиться и отпустили. Слава Богу, что Он сохранил. Ровно через год, когда я снова поехал, меня снова остановили и нашли китайские Библии. Я стою и думаю: «Как я не хочу снова проходить все это». Китайцы бегают, нагнетают обстановку: «О, парень, ты попал, статья. Зачем ты вообще их взял?» А я стою, молюсь, чтобы Бог защитил. Приходит какой-то человек, забирает у меня Библии и говорит: «Иди, тебя пропустят». Все китайцы были удивлены, что меня просто так отпустили. Для меня это была такая милость, что не стали снова вызывать милицию, службу безопасности, допрашивать.

Помню момент покаяния одного учителя, китайца. Мы долго ему проповедовали, а он все не принимал. Он вроде Библию читает, на служение сходит. Но это все было так, за компанию, чтобы нас не обидеть. Сложность в том, что китайцы всегда будут говорить тебе «Да». «Да, я буду Библию с тобой читать, я в воскресенье пойду с тобой, и верить буду, я и христианином стану». Раньше я на них обижался — чего они обманывают? А потом понял, что это разница культур. Им просто неудобно отказать. А потом перед тем как в церковь идти, они скажут: «Ой, у меня дело появилось, я не могу». Это отказ по-китайски.

Этот учитель года два с нами общался, а потом говорит: «Юра, я хочу стать христианином таким же, как и ты». Я подумал: что это он ни с того, ни с сего то, спустя два года. А он говорит: «Я вижу, как вы живете, как проходите трудности. Я хочу таким же быть».

Еще один интересный случай. Когда мы приезжали краткосрочно, мы проводили русские встречи для китайцев, которые изучают русский язык, по возможности благовествовали. Там мы познакомились с одной китаянкой, приходившей на эти встречи. Через какое-то время я поехал в Иркутск, и там с ней встретился. А она говорит: «Я служу тут!»

Яна: Оказалось, она покаялась, начала в Китае ходить в церковь. Прошло несколько лет. За это время она выросла духовно и уехала в Иркутск служить. Это было впечатляюще.

Была еще одна китаянка, учительница. Она преподавала китайцам русский и еще какие-то предметы. Мы познакомились с ней, сначала просто общались. У нее было желание изучать Библию. По вечерам она стала приходить к нам, и мы вместе читали Библию. И в процессе этих встреч она покаялась. Она сама стала ходить в китайскую церковь и крестилась там.

— Какие особенности есть в донесении Евангелия китайцам?

Яна: У людей в России уже есть какое-то понятие, что Бог есть и кто такой Иисус. У китайцев вообще нет никакого понятия о Боге. И когда у нас человек приходит в церковь, все равно у него больше понимания. Он слушает то, что рассказывают в церкви, и он это все понимает. А китаец слушает и вообще ничего не понимает: «Кто такой Бог? Дух Святой — кто это?» Все это для них настолько новое. Китайцу рассказываешь благую весть, он даже может сейчас покаяться, но он до конца не поймет, что это было. Если у нас через полгода этот человек уже служит, то в Китае — это минимум полтора года, чтобы он начал сам что-то делать. Все это время его надо учить, рассказывать, ободрять.

Надо находить ключи в культуре. В иероглифах много таких ключей. Есть иероглиф «счастье». Китайцы везде его вешают, как у нас подкову. Это сложный иероглиф, который состоит из четырех простых иероглифов — Бог, один, человек и сад.

— Если у китайцев нет никакой христианской базы, как вы с ними начинаете о Боге говорить?

Юрий: В основном надо находить ключи в культуре. В иероглифах много таких ключей. Есть иероглиф «счастье». Китайцы везде его вешают, как у нас подкову. Это сложный иероглиф, который состоит из четырех простых иероглифов — Бог, один, человек и сад. Я говорю: «Вы знаете, где эта история записана? В Библии. Истинное счастье было, когда Адам был в раю, и у него были истинные отношения с Богом. Когда он согрешил, этого счастья не стало. Но пришел Иисус, чтобы вернуть его». И они начинают сразу понимать.

Потом у них на каждой двери в подъезде вешают слова-благословения. Прямо обклеивают красными бумажками с этими словами косяки. Это хороший пример к Пасхе. Я начинаю рассказывать о том, как красили косяки дверей кровью пасхального агнца.

Мы иногда боремся с какими-то не христианскими традициями. Например, мы обычно начинаем: «Яйцо — это не Пасха…» Однажды мы с русскими собрались на Пасху в Китае. Все принесли куличи, яйца. А я до этого прочитал, что значит это все, и начал рассказ с того, что красное яйцо — это символ крови Христа. И все такие: «О, это про нас же, про яйцо!» Из русского человека сложно все это выбить, проще это взять и использовать. А Бог потом Сам избавится от ненужного.

И важно увидеть возможность. Когда приехал, я думал: что я могу делать? Смотрю, в нашем университете китайцы изучают русский язык. Я пошел к директору, говорю: «Можно я буду проводить лекции о русской культуре раз в неделю?» Она согласилась. Мне дали один час в неделю. Я рассказывал о русской культуре, Пасхе, Рождестве, Новом годе, 8 Марта. Через это я много со студентами знакомился, в гости приглашал, постоянно благовествовал. Когда я подумал, что все уже закончилось, мне звонит директор и говорит: «В администрации города хотят, чтобы ты эти семинары у них проводил». Я вначале подумал, может что-то я неправильно понял. Как в администрации города? Я даже не учитель. Оказалось, что в администрации есть целый отдел, который работает с Россией. И они говорят: «Мы хотим открыть русский клуб, и нам нужен такой человек как ты, который бы проводил у нас эти встречи». У них конечно все это было для галочки, что они там что-то проводят. Но все равно я еще полгода ездил раз в неделю в администрацию. Приходили все из администрации и еще студентов иногда приглашали. Очень хорошее было время, знакомства. Конечно, я там не мог проповедовать, но на личном уровне я очень много благовествовал.

Когда мы были на каких-то мероприятиях, они удивлялись: «А что ты не пьешь?» Я говорю: «Я верующий». И я видел уважение. Я увидел, что через это я смог проповедовать. Я сейчас уже не провожу эти лекции, но это мне открыло очень много дверей. В одном университете перед отъездом я проводил семинар на тему «Отношения до брака». Это такой большой университет, как у нас МГУ. И мне там говорят: «Давай еще будем что-то проводить, давай еще вместе будем работать». И это потому, что я до этого в администрации проводил лекции. Я просто увидел какую-то маленькую возможность, а это выросло в что-то большее.

Когда откроются границы

— Были переломные моменты за все время служения, когда задумывались: в верном ли я направлении иду, может все бросить и уехать?

Яна: Господь так вел, что не было таких мыслей — все оставить и уехать. Внутри было осознание того, что мы тут должны быть и все. Был один трудный момент лично для меня. Это было духовно очень тяжелое время. Но в то же самое время там были рядом люди, которые поддерживали.

Когда мы начали учиться в Китае, приехали два новых студента учить китайский язык — семейная пара лет под пятьдесят из Южной Кореи. Одно из заданий на уроках было составить предложение со словами. И предлагалось какое-то слово, например, доверие. Я всегда использую подобные слова, чтобы благовествовать учителям. Я говорю по-китайски: «Я могу доверять полностью только Богу». Эта семейная пара все слушала, а потом женщина подходит ко мне и спрашивает: «Вы верующие, да? Вы верите в Иисуса?» Я говорю: «Да». — «Мы тоже!» Оказалось, что они были верующие, тоже миссионеры. Как Иисус говорит, что вы тут оставите ради Меня и Евангелия, а там приобретёте — и братьев, и сестер, и мать, и отца. Они как родители нам были, окружали нас вниманием, заботой. Они два года жили вместе с нами, а потом уехали в другой университет, но в самое сложное первое время Бог нам их послал.

Как Иисус говорит, что тут вы оставите ради Меня и Евангелия, а там приобретёте — и братьев, и сестер, и мать, и отца.

— Вы ездили в Северную Корею?

Юрий: Да, это у меня второе направление после Китая. Я там был три раза по месяцу. Там есть много верующих, которые открыли бизнес, и мы ездили помогать им на стройке. Мы работали у них на предприятии вместе с северокорейцами. Они очень открытые, мне даже кажется, больше, чем китайцы. Они всегда спрашивали: «Покажи нам фотографии, как вы там в России живете». Северокорейцы были удивлены, что в России есть церкви, потому что они думали, что у нас до сих пор коммунизм, а христианство — это американская вера.

— Там еще сложнее с свободой вероисповедания?

Юрий: Иностранцам там разрешено верить, никто тебе ничего не запрещает. Мы не скрывали, что мы христиане. Наоборот, старались быть максимально открытыми. Когда мы садились за стол, молились за еду. Каждый день мы собирались у себя в гостинице, проводили служения после работы. Но проповедовать северокорейцам нельзя. Там больше благовестие своими делами, поступками, отношением.

— Есть ли там церкви?

Юрий: Там есть подпольные, но мы там не были. Есть государственные церкви в самом Пхеньяне, в столице, но это все на показ. Людям, которые служат в Северной Корее, надо очень любить эту страну, потому что ты там не увидишь быстро плоды в служении, как в Китае или в России. Ты можешь там служить и вообще не увидеть, что кто-то покаялся.

— Как северокорейцы относятся к вере?

Юрий: Если ты им что-то говоришь о Боге — это в одну сторону. Они сразу закрываются. Там каждый день идет пропаганда. Утро у них начинается с флагами, прославления Ким Ир Сена. Каждый день у них политзанятия, как наши проповеди. Раньше Пхеньян называли вторым Иерусалимом, потому что там было большое пробуждение.

— Как оно так исчезло?

Юрий: Да, многие задаются этим вопросом. Там было много миссионеров. Это была христианская страна. Сам Ким Ир Сен и его родственники были христианами. Он сам служил в церкви. И когда он создавал идеологию чучхэ (северокорейская государственная идеология), много что было взято из Библии. Прославление, политзанятия как проповеди, чтение его трудов каждый день, как мы Библию читаем. Как мы верим в Отца, Сына и Духа Святого, они верят в Ким Ир Сена, его сына и мать Корею. И это по сей день. Утром едешь, там в рупоры читают его труды, лозунги. В идеологическом плане там все строго.

— Вы уехали из Китая, когда началась пандемия?

Яна: Мы не планировали уезжать и быть в России. Я уехала в начале декабря, чтобы родить в России второго ребенка, взяв вещи, которые мне были необходимы на пару месяцев. Юра приехал в конце декабря с дочкой. Билеты назад уже были куплены. А потом началась пандемия, и у нас не было возможности вернуться.

— Где вы сейчас служите?

Яна: Мы сейчас живем и служим в Перми. Пока наш сын Матфейка совсем маленький, я только воскресной школой занимаюсь.

Юрий: Я сейчас двигаюсь в нескольких направлениях, первое — служу неверующим, новообращенным. Есть много нуждающихся, малоимущих людей, и есть люди, которые услышали о Боге, кто-то начал сам ходить в церковь, кто-то еще не ходит. И я сейчас посещаю таких людей. Прихожу к ним домой, мы изучаем Слово Божье. Моя цель, чтобы эти люди духовно возросли. Второе, пока время есть, я учусь, в миссионерских школах, читаю книги. И третье, — это помощь церквям в разных регионах. Скоро я поеду в Нягань, это Ханты-Мансийский округ, там буду проводить семинар, а потом мы поедем благовествовать по деревням.

— Служение в Китае остается также для вас приоритетным, по возможности вы опять туда вернетесь?

Юрий: Да, мы ждем, когда откроют границы.

— Спасибо вам за ответы. Благословений в вашем служении!

Маргарита Кондратьева