Если на самой высокой точке старого Петербурга — шпиле Петропавловского собора — парит золотой Ангел, то на Александрийском столпе в центре Дворцовой ­площади, в самом сердце Империи, стоит Ангел, ­отлитый из бронзы.

Легенда гласит, что, рассматривая эскизы Монферрана, император Николай I сразу отказался от позолоченного памятника в пользу бронзового. Справедливо заметив, что золотой Ангел в Петербурге уже есть.

 Садовников В.С. 1800-1879, Вид Дворцовой площади и Зимнего дворца в Санкт-Петербурге. Около 1847 г. Фрагмент.

Если сравнить двух этих Ангелов, то они будут настолько разными, что с трудом поверится, что они созданы в одном городе и притом в одну эпоху. Ангел Петропавловки парит в небесах, не касаясь земли. А вот Ангел на вершине Александровской колонны стоит, твердо опираясь обеими ногами на пьедестал. Взор золотого Ангела устремлен в небо, а лицо бронзового Ангела скорбно опущено. И всему этому есть весомые причины. Но чтобы понять их, необходимо обратится к истории.

В ознаменование победы над Наполеоном император Николай I задумал поставить памятную колонну в центре Дворцовой площади — напротив Зимнего дворца. Был объявлен открытый конкурс, победителем которого стал Огюст Монферран. После долгих обсуждений и нескольких вариантов памятника архитектору было «высочайше указано», что, в память о победах старшего брата в войне 1812 года, Николай I хотел бы видеть именно колонну.

При этом всем было ясно, что любой памятник средних размеров моментально потеряется среди огромного пространства Дворцовой. А ещё был один тонкий, политический момент. Колонна победителей никак не могла быть ниже колонны побеждённых. Поэтому в своём проекте Огюст Монферран отдельно отметил, что его колонна будет намного выше Вандомской, воздвигнутой в Париже, а фигура Ангела — больше статуи Наполеона, стоящей на её вершине.

Справедливо решив, что нет ничего лучше архитектурной классики, Огюст Монферран не стал экспериментировать и придал колонне классические пропорции.

Но её размеры были поистине громадны! 47,4 метра — это высота современного восемнадцатиэтажного дома. До сего дня это самая большая в мире колонна из монолитного камня.
Естественно, в мире существуют более высокие и масштабные каменные сооружения, но все они состоят из множества камней. А Александровская колонна — из одного. Правда, весящего более 600 тонн.

От начала работ в карьере до торжественного открытия колонны прошло более шести лет. Сначала в гранитных каменоломнях княжества Финляндского был найден подходящий по размерам монолит. Потом он был вырублен из скалы и перевезен в Петербург на специально построенной для этого огромной барже. Когда колонна была доставлена в столицу и обработана, а пьедестал завершен, нужно было сделать самое сложное — поставить колонну в вертикальное положение.

30 августа 1832 года при огромном стечении народа силами почти двух с половиной тысяч человек колонна была поставлена на постамент. Весь подъём занял чуть менее двух часов. Большинство участников этого уникального инженерного проекта были солдатами срочной службы. Историки отмечают, что все они были одеты в парадную форму. Когда колонна встала на свое место, под крики «Ура!» и аплодисменты зрителей Николай I повернулся к архитектору и сказал по-французски: «Монферран, вы себя обессмертили!»

Об Александровской колонне можно было бы написать еще очень многое, но, на мой взгляд, она является лишь постаментом для самого главного в этом памятнике — фигуры Ангела. Многие считают, что автор скульптуры — Монферран, но это не так. Строгую фигуру Ангела, стоящего с простым четырёхконечным крестом, изваял талантливый русский скульптор, выходец из народа, Борис Иванович Орловский.

Общая символика скульптуры была понятна любому грамотному человеку того времени. Этот сюжет из древней истории рисовали десятки раз. Речь шла о том, как претендент на императорский трон Константин готовился к сражению у Мульвийского моста. Перед битвой он увидел видение креста в небе и надпись под ним: «Сим победишь!» Константин выиграл войну и стал Императором Рима, но, самое главное, после этого он принял христианство, прекратив тем самым эру гонений в Римской Империи.

На многих картинах того времени крест в небе над Римом держит один или несколько Ангелов. Они смотрят на землю, держат крест одной рукой и часто показывают другой рукой на небеса. Именно в такой позе и стоит Ангел на Александрийском столпе, своей рукой указывая на Того, Кому должно было воздать славу за все победы русского оружия.

Если внимательно присмотреться к его фигуре, то у неис­кушенного зрителя возникает несколько вопросов. Во-первых, почему Ангел смотрит вниз, а не на небеса, почему его лицо задумчиво скорбящее? Ответ предельно прост. И Николай I, и Огюст Монферран знали не понаслышке о том, что такое война. Если Император был скорее зрителем, нежели участником боевых действий, то Монферран служил в армии Наполеона, участвовал в Битве народов под Лейпцигом и был кавалером ордена Почётного легиона.

Оба они прекрасно понимали, что война — это, в первую очередь, смерть, горе и страдания простых людей, на чьи плечи ложатся все её лишения. Именно поэтому Ангел смотрит вниз с печалью и скорбью. Он является олицетворением окончания войны и наступления мира — мира, добытого такой дорогой ценой.

Во-вторых, не очень понятна несколько странная поза ангела, как будто стоящего на часах. Шутники имперских времен даже сочинили двустишие:

«В России дышит всё военным ремеслом,
И ангел делает «На караул» крестом»!

Действительно, фигура Ангела отдалённо напоминает фигуру часового. Но, возможно, именно поэтому Николай I и одобрил именно этот вариант. Небесный Страж, стоящий на часах в нескольких сотнях метров от Зимнего Дворца, что может быть радостнее для взора Императора. И до сих пор многие жители Петербурга считают Ангелов, парящих над городом, его небесными заступниками и покровителями.

В-третьих, внимательный взгляд заметит, что крест, на который опирается Ангел, является не православным, а, как сказали бы в те времена, латинским. Если быть предельно точным, то этот крест не имеет четкой конфессиональной принадлежности, что тоже глубоко символично. Ведь с полчищами Наполеона бились солдаты самых разных христианских конфессий: католики, православные, протестанты. И, как бы сказали сегодня, Николай I поступил политкорректно, не выделив своих заслуг. Да и заслуги своего брата он не стал превозносить напрямую.

Из сохранившихся эскизов Монферрана можно увидеть, что вариантов памятника было множество, в том числе и огромная фигура императора Александра I, одетого подобно римскому триумфатору. Именно так изобразил Наполеона французский скульптор Огюст Дюмон на вершине Вандомской колонны. Но Николай I категорически отказался от этого, настояв именно на скульптуре Ангела. Почему? Да потому что он прекрасно знал, что, будь жив его старший брат Александр I, он бы с возмущением отверг такой вариант.

Хоть он и остался навсегда в Русской Истории как «Император, победивший Наполеона», Александр I прекрасно понимал, что это не только его заслуга. Луше всего его мысли на этот счёт показывает составленный им текст указа об учреждении серебряной наградной медали «В память Отечественной войны 1812 года», медали, которую могли носить все участники войны — от рядового до маршала:

«Вы мужеством и храбростью своею показали свету, что где Бог и вера в сердцах народных, там хотя бы вражеския силы подобны были волнам Окияна, но все они, как о твердую непоколебимую гору, разсыплются и сокрушатся».
Весьма характерен внешний вид медали. На лицевой стороне символически изображено Око Господа, а на обратной написано: «Не нам, не нам, но Имени Твоему». Это сокращённая цитата, которая смогла поместиться на медали. Полностью она звучит так: «Не нам, Господи, не нам, но имени Твоему дай славу, ради милости Твоей, ради истины Твоей» (Библия, Псалтирь, псалом 113, стих 9).

Антон Абрамов

По матнриалам ВиО СПБ