«И сказал Даниил: да будет благословенно имя Господа от века и до века! Ибо у Него мудрость и сила; он изменяет времена и лета, низлагает царей и поставляет царей…»
(Библия, книга Пророка Даниила, 2 глава, 20–21 стихи)
Читая писания Ветхого Завета, особенно исторические книги, мы видим одну ясную закономерность: если та или иная династия израильских царей упорствовала в грехе, попирая Слово Божье, то вскоре она теряла власть, и на её место приходили другие правители.
Это особенно видно в истории Северного израильского царства со столицей в Самарии. За всё время его существования там сменилось четыре династии, не считая отдельных царей, не сумевших передать власть по наследству. Нечестивое правление привело к разрушению государства и взятию Самарии ассирийцами. Священная история показывает, что в исторической перспективе богоотступничество и идолопоклонство приводят к проклятию и физическому уничтожению царских семей.
Современное российское христианство принимает эту библейскую концепцию, пока речь идет о древнем Израиле. Но оно напрочь отказывается видеть те же духовные закономерности в своей недавней истории. В судьбе последнего императора династии Романовых — Николая II.
Нет, какая-то часть, чуть лучше знакомая с отечественной историей, робко заикается о его личной ответственности за трагедию 1917 года. Но подавляющее большинство верующих россиян считают его святым, почитая как царя-мученика. С таким взглядом на историю Российской империи я категорически не согласен, считая его не только антибиблейским, но и противоречащим здравому смыслу.
Единственное, в чём согласен с теми, кто считает Николая Второго мучеником, так это в том, что расстрел царской семьи — чудовищная трагедия. Убивать детей и женщин, объясняя это революционной необходимостью, мог только большевистский людоедский режим. Но я глубоко убеждён, что к этой трагедии дом Романовых последовательно двигался 300 лет.
Началось всё при царе Алексее Михайловиче, прозванном Тишайшим, спровоцировавшим раскол Русской православной церкви и кровавый религиозный террор. Тысячи людей, не согласных с религиозной реформой царя, в одночасье стали раскольниками и объявлены вне закона. Подвергаемые гонениям и пыткам, они вынуждены бежать на окраины России, чтобы выжить и сохранить свою веру.
Второй удар по христианству в России нанёс другой представитель династии Романовых — Пётр Первый, уничтоживший институт Патриаршества. До петровских религиозных реформ Церковь сохраняла хотя бы часть независимости, управляясь Патриархом. Пётр I в 1721 году самым грубым образом прервал эту древнюю традицию, учредив вместо Патриаршества Святейший правительствующий синод. Фактически, сделав Церковь придатком государственной машины, ещё одним министерством, во главе которого стоял чиновник, назначенный императором. О таком понятии как «соборность» Церковь, напрямую управляемая государством, забыла почти на 200 лет.
Но заключительную точку в падении династии Романовых поставил последний император — Николай II. Можно долго и подробно анализировать его политические, военные и организационные ошибки, но лично мне кажется, что самым ярким симптомом разложения династии было присутствие при его дворе Григория Распутина.
Современник и непосредственный свидетель тех событий, иеромонах Илиодор, написал в 1917 году одну из первых книг о Распутине, озаглавив её: «Святой чёрт». Несмотря на то, что название у книги весьма громкое, оно не передает сути главного героя. Слово «Святой» тут явно лишнее. Будучи яркой и по-своему харизматичной личностью, Распутин, представленный сначала царице, а потом и государю-императору, имел при дворе огромную власть и демонстративно вел развратную жизнь.
Особенным «даром» Распутина было «окормление» и «духовное утешение» хорошеньких женщин, в том числе из высшего света. Вот как описывает подобного рода общение с великосветскими дамами современница и участница этих «духовных встреч», аристократка Татьяна Леонидовна Григорова-Рудыковская, бывшая в гостях вместе с Григорием Распутиным.
«Здесь все ему были знакомы, наперебой старались угодить, привлечь внимание. Он развязно сел за стол, обращался к каждой по имени и на „ты“, говорил броско, иногда пошло и грубо, подзывал к себе, сажал на колени, ощупывал, поглаживал, похлопывал по мягким местам, и все „осчастливленные“ млели от удовольствия! Смотреть на это было противно и обидно — за женщин, унижающихся, потерявших и своё женское достоинство, и фамильную честь.
Я чувствовала, как кровь приливает к лицу, мне хотелось закричать, стукнуть кулаком, что-то сделать. Сидела я почти напротив „высокого гостя“, он прекрасно чувствовал моё состояние и, издевательски посмеиваясь, каждый раз после очередного выпада упорно вонзал в меня глаза. Я была новым, неизвестным ему объектом.
Нахально обращаясь к кому-то из присутствующих, он произнёс: „Ты видишь? Кто рубашку-то вышивал? Сашка!“ (под этим подразумевалась государыня Александра Фёдоровна). Ни один порядочный мужчина никогда не выдал бы тайны женского чувства. У меня от напряжения в глазах темнело, а распутинский взгляд нестерпимо сверлил и сверлил. Я отодвинулась ближе к хозяйке, стараясь укрыться за самоваром. Мария Александровна с тревогой посмотрела на меня…
„Машенька, — раздался голос, — хочешь вареньица? Поди ко мне“. Машенька торопливо вскакивает и спешит к месту призыва. Распутин закидывает ногу на ногу, берёт ложку варенья и опрокидывает её на носок сапога. „Лижи“, — повелительно звучит голос. Та становится на колени и, наклонив голову, слизывает варенье…
Больше я не выдержала. Сжав руку хозяйки, вскочила, выбежала в прихожую. Не помню, как надела шляпу, как бежала по Невскому. Пришла в себя у Адмиралтейства, домой мне надо было на Петроградскую.
Полночи проревела и просила никогда не расспрашивать меня, что я видела, и сама ни с мамой, ни с тётей не вспоминала об этом часе, не видалась и с Марией Александровной Никитиной. С тех пор я не могла спокойно слышать имени Распутина и потеряла всякое уважение к нашим „светским“ дамам».
Называть подобного персонажа «Божиим человеком», как отзывается о Распутине император в своём дневнике, может только духовно слепой человек.
Именно в этом, на мой взгляд, и состояла подлинная трагедия последнего императора. Ослеплённый религиозным формализмом он так и не понял, что одна из обязанностей «Помазанника Божия» — приближаться к Богу и держаться от таких, как Григорий Распутин, как можно дальше.
Историк А. Н. Боханов очень точно заметил, что фигура Распутина — это «ярчайший показатель тяжелейшего духовно-психологического раскола страны, раскола, ставшего детонатором революционного взрыва 1917 года».
Но настоящей причиной революции и падения дома Романовых был глубочайший духовный кризис в империи, отступление от Бога и, как следствие, проклятие. И так же, как и в случае с вавилонским пленом, проклятие длиной более чем в 70 лет обрушилось на целую страну, погрузив ее в кровавый мрак войн и революций.
Антон Абрамов
По материалам:ВиО СПБ
