Во многих российских городах евангельские церкви были открыты одновременно с образованием объединения церквей.

Пришло поколение, которое ответило на Божье призвание и посвятило себя служению Богу. Наш собеседник, наряду со многими служителями современности, принимал непосредственное участие в духовном движении 90‑х годов прошлого века. На вопросы редакции отвечает начальствующий
епископ Российской Церкви христиан веры евангельской Эдуард Грабовенко.

— Эдуард Анатольевич, существует ли что-то, что подготовило духовное пробуждение 90‑х годов?
— Двадцать лет назад все мы жили в ожидании свободы. Ещё будучи ребёнком, я слышал пророчества и свидетельства того, что придёт свобода проповеди Евангелия. Что верующие будут проповедовать на площадях, во Дворцах культуры. Поверить в это в советские годы — то же самое, что Аврааму поверить в воскрешение мёртвых, хотя воскрешения мёртвых в ветхозаветной истории ещё не было. Это была безумная вера. Я искренне верил в пробуждение, хотя это казалось нереальным. В 80‑м году во время Олимпиады одна женщина пророчествовала мне, что я буду проповедовать во Дворце спорта. И я поверил в это.
Мы тогда ещё не знали, кто такие миссионеры, но мы всегда молились о них. Родители молились с нами за братьев, сидевших в тюрьмах, и миссионеров.
Ревность по Богу была всегда. Ещё в начале 80‑х годов мы с родителями выезжали на большие служения евангельских верующих. Помню таллиннское пробуждение, когда Бог сильно касался людей и многих исцелял.
Мы жили в ожидании и предвкушении Божьего движения. Молодым парнем я считал, что моя миссия — что-то делать в церкви. Я мечтал попасть на корабль служения Рейнхарда Бонке, чтобы возить гуманитарные грузы в Африку. Хотя бы грузчиком. Я искренне верил, что моя миссия заключается в этом.
Помню, в 90‑м году от нашей церкви в первую Библейскую школу поехал один кандидат. Мы ему завидовали. Потому что меня больше всего в то время интересовал вопрос Божьего призвания.  Это было время, когда мы оставили свои мирно плывущие по течению лодки.
Многие служители откликнулись на призыв Божий именно в начале 90‑х. И это было ответом на молитвы наших отцов и матерей, наших пасторов и церквей. Самый важный фактор, содействующий количественному росту церквей, — способность нового поколения откликнуться на призыв Божий, посвятить себя Богу. Была ревность по Богу, которая помогла преодолеть
все трудности.

— Какое самое яркое воспоминание за двадцать прошедших лет служения?
— Два случая. Первый произошел в феврале 1992 года, когда церковь за три дня умножилась в три раза — от 70 до 250 человек. И второй случай, в мае того же года, когда за один вечер евангелизации стало уже 500 человек. Это сравнимо с посещением Божьим: народ пришёл в церковь и остался. До сих пор это остаётся вопросом без ответа: что такого особенного мы сделали, что люди остались навсегда с Богом? Бог разрушил мои представления о строительстве церкви. Я ограничивал церковь в 300 человек, а Бог убрал все ограничения, все рамки. С тех пор я уже не ограничиваю Бога. Верю, что такое умножение возможно и в наши дни. Если пастор молится и ожидает Божьего прорыва, этот прорыв придёт. Возможно, последняя евангелизация, которую ты не захотел делать, могла стать каплей, сломившей плотину. И поток Божий пошёл бы.
Я рекомендую пасторам не останавливаться и верить Богу, как наши отцы верили в то, что придёт свобода проповеди Евангелия.

— Что же такое отцовство и братство в вашем понимании?
— Отцовство — это понимание. Я слышал такое высказывание: просто понять другого человека, сложно понять его правильно. Отцы способны вмещать недостатки детей и понимать их.  Отцовство, в целом, — это любовь, несмотря на недостатки и проступки.  На мою жизнь повлиял мой пастор Иван Данилович Трюхан, которому я открывал все свои недостатки. Я не боялся прийти к своему пастору и рассказать обо всём как на духу. Он плакал обо мне больше, чем я сам о себе. И он повлиял на мою жизнь больше, чем кто-либо из самых известных и популярных служителей. Я брал с него пример в вере и служении. Иван Данилович до 84 лет служил людям, а на 85 году ушёл в вечность. Я благодарен ему, что в нас, двадцатилетних, он увидел потенциал Божий и поверил в нас.
Если нам удастся сделать то, что сделали наши пасторы для нас, мы создадим крепкое духовное братство. Хотелось бы сформировать такое братство, которое не будет «добивать раненых», а будет лечить их. Братство, которое будет вмещать недостатки друг друга, служить другу другу таким образом, чтобы вера наша была крепче, а упование на Бога сильнее, чтобы пришло отцовство в нашу страну. В России было много наставников, но очень мало отцов. Кто окажет милость России, тот сможет приобрести сердце народа для Бога.
— Без чего не будет церкви?
— Без Бога. Церковь — это Невеста Христова. Если Бога нет в Церкви, она остановится, она перестанет быть Невестой.

А. Дербенёв

По материалам ВиО СПБ